Мобильная версия
В 30-х годах у нас голода не было, так как тогда мы не входили в СССР, а жили под Польшей. Мы знали, какие страсти с голодом были на Украине, входившей в СССР. Земля одна, природа одна, народ один. У них голод, а у нас, через речку, сытая жизнь. Потому мы колхозов и боялись, когда в 1939 г. и к нам пришла советская власть. Наступившую в колхозе нищету сравнивать было не с чем, так как с таким положением мы ни разу не встречались.
В нашей плохой жизни виноваты мы сами, потому что слишком много доверяли власти, то есть коммунистам. Мне шесть лет, а я с утра до ночи работаю. А пожаловаться некому. А куда деваться? Будешь вопить — изобьют.
Матушка рассказывала, что когда к нам пришли и все забрали, она на колени упала и давай просить, чтобы немножко оставили детям. Один из них и говорит: «А черт с ними, с твоими детьми — сдохнут, еще и лучше. Нам лишние рты не нужны — самим мало». А раньше в семьях много детей было — попробуй — прокорми их при такой-то власти.
Нашу жизнь мы с адом сравнивали. Вот матушка говорила: «Душат со всех сторон, дыхнуть не дают, ироды проклятые». С адом, конечно, а с чем же еще сравнивать.
В наших хозяйствах, конечно, были продукты питания: яйца, молоко, мясо, но мы их не ели. Нам их надо было в налог сдать. А те, что оставались, мы их накапливали и везли в город, чтобы обменять на керосин, спички, мыло. Денег-то у нас не было. На трудодни мы ничего, считай, не получали. Да, да! Не удивляйся. Мыло и спички были для нас большим дефицитом.
Односельчане относились к раскулаченным с жалостью. Бывало, всей деревней плакали, как по покойнику. Никто злорадно не говорил, мол, у нас нет, так и у них пусть не будет. Что в книгах, что в фильмах — все про коллективизацию рассказывают неправду. Надо было послушать тех, кто ее пережил. Для людей это было несчастье! Руки опускались! Как жить дальше?
О людях, побывавших тогда в лагерях, всегда рассказывали как-то страшно. Те, кто там побывал, никогда о лагерях не рассказывал. У нас говорили, что они боялись из-за этих рассказов опять попасть в НКВД. В жизни у нас только страх и был. Лишь только страх! Всего боялись. Боялись слово лишнее сказать. Боялись частушку спеть. Боялись власти нашей, то есть «органов». Соседи между собой не говорили, а шептались. Боялись, вдруг, кто третий услышит.
Вставали рано и работали в мороз и под проливным дождем.
Один год придумали налоги на садовые деревья, и тогда деревня вырубила сады, т.к. не было средств на налоги. Но на следующий год этот налог отменили. Отменили почему потому что в СССР при Хрущеве пропало Мицне и Сидр, пролетарии без разлива и бормотухи работать не могут.